В сиднейском храме Архангела Михаила служил настоятелем священник тоже по имени Михаил. Исполнилось ему сорок пять лет, и к этому возрасту нажил он пятерых детей, а духовных чад и сосчитать нельзя было. Любили его прихожане за его верность Христу. Служил он добросовестно, отдавая себя полностью молитве, будь то на литургии, молебне или панихиде. Ко всем церковным таинствам относился он с большим вниманием, служа их по всем правилам и с особой тщательностью. Его верная матушка помогала ему во всем, всегда находя время и доброе слово для каждого прихожанина, не оставляя без внимания и своих детей, которых воспитывала в вере в Бога и в любви к ближнему.

Случился в это время и двадцатилетний юбилей пастырской службы отца Михаила, который радостно отметили его прихожане и домочадцы, благодаря батюшку за любовь к ним и искренность.

И только одному дьяволу все это не нравилось, который давно уже раздражался на честного пастыря. В этот же раз захотел он выжить Христову служку со свету. Знал он, что сила Господня особо покрывает сего верного служителя, поэтому начал свое злое дело издалека.

Отец Михаил много ходил пешком, посещая больных и других, нуждающихся в его помощи. И вот враг устроил так, что в один день, когда священник отправился на панихиду на кладбище, заложил ему складку в облачении так, что стало ему натирать бок. А день выдался жаркий, дорога долгая, и ответственный отче так торопился, что не обращал внимания на появившуюся боль.

Отслужив панихиду и вернувшись домой, отец Михаил обнаружил на правом боку покраснение и, решив, что к утру оно угаснет, не стал обращать на него внимания. Утром, позабыв о нездоровье, он отправился по делам и, придя домой к концу дня, заметил, что бок припух и стал пунцовым.

«Что за невидаль такая?» - думал отец Михаил, еще веря, что к следующему дню проблема рассеется.

Однако по вражьей козни состояние батюшки ухудшалось так быстро, что к концу третьего дня жар охватил Христова служителя. Он покрылся потом, его стало лихорадить так, что зуб на зуб не попадал, и все поняли, что нужно искать помощи. Дочь вызвала скорую, матушка промокала пот со лба мужа, а сыновья держали совет, что лучше делать.

В больнице осмотрели больного и уверили родных, что опасности для его жизни нет, решив понаблюдать за симптомами и взять анализы.

Дети не оставляли отца ни на минуту, сменяя уставшую матушку, которая отлучалась домой только для сна. Но к удивлению всех положение пастыря ухудшалось от часу к часу, а на пятый день стали отказывать почки.

Отец Михаил лежал на постели пожелтевший. Глаза его потеряли былую живость и, казалось, он сам понимал, что конец близок. Врачи шептались при входе в палату, украдкой поглядывая на больного. Медсестры то и дело меняли капельницы и трубки, которыми были унизаны обессиленные руки священника. Дети растерянно смотрели по сторонам, будто ища невидимой помощи, a матушка постоянно творила молитву, прося Господа помиловать ее батюшку.

Диагноз был страшный – заражение крови, почечная недостаточность, и врачи признались, что надежды на спасение нет, советуя родным успеть попрощаться.

Дети обступили постель отца и с мокрыми глазами смотрели на его неподвижное тело. Матушка стояла между ними и, не сдаваясь, все настойчивее стучалась к Господу:

«Господи! Сохрани и помилуй моего отца Михаила. Не оставь нас сиротами без батюшки нашего. Как нам без него?»

И вдруг она ясно вспомнила, как читала о безнадежно больных, которые письменно обращались к святому Иоанну Кронштадтскому за исцелением и выздоравливали по его молитвам. Она отошла от постели мужа и, взяв за руку старшего сына, поманила его из палаты.

- Андрей! – обратилась она к нему. – Вези меня скорее в церковь!

- Мама…, - удивился сын, указав глазами на отца.

- Скорее, родной, торопиться надо, - потянула она по коридору сына.

В машине Андрей, заметив серьезный настрой матери, выбирал кратчайший путь к храму, а матушка торопливо писала на листке бумаги записку святому:

«Возлюбленный пастырю наш Иоанне, услыши чада твоя, веруя тя призывающая и щедрые помощи от тебя чающая, любовию своею помилуй мужа моего отца Михаила, во Христе во веки живый, наш Чудотворче».

Вбежав в храм, матушка протянула сыну сложенную вдвое записку со словами:

- Положи в алтаре за икону святого Иоанна Кронштадтского.

Сын быстро выполнил просьбу матери и, спустя полчаса, они шли по больничному коридору с надеждой на чудо.

У входа в палату их встретили врачи. Один из них обратился к матушке:

- Ваш муж ожил, его почки работают!

- Как он чувствует себя? – спросила в волнении матушка.

- Хорошо! – ответили ей врачи в один голос.

Матушка вошла с сыном в палату и увидела мужа с открытыми глазами. Он смотрел на нее с любовью и пониманием. Она взяла его руку и прошептала:

- Миша, это чудо, чудо. Бог сохранил тебя. Я просила Его. Я знаю, что это Он!

В этот момент в палату вошли священники - владыка Павел и отец Николай, приехавшие отслужить молебен за здравие пастыря. Владыка приложил к больному взятую с собой святыню – частицу от честной ризы святого Иоанна Кронштадтского и начал молебен. Матушка и дети стояли сзади и поддерживали их молитвенной помощью.

Когда после молебна все покинули комнату, матушка осталась наедине с мужем.

- Матушка моя, а кто был тот третий священник, что молебен служил? - обратился с живым интересом к жене отец Михаил, приподнявшись в постели.

- Лежи, лежи, батюшка, тебе окрепнуть надо, - заволновалась матушка.

- Да разве ты не видишь, что я здоров? – улыбнулся отец Михаил. – Скажи мне скорее, кто был тот третий священник, которого я не знаю.

Матушка озабоченно взглянула на батюшку, испугавшись, не бредит ли он.

И отец Михаил, поняв ее мысль, рассердился:

- Да что ты, в самом деле!

- Миша, да ведь не было третьего священника. Только владыка да отец Николай с ним, - попыталась объяснить матушка.

- Да как же не было! – воскликнул батюшка. – Я ведь только за ним и наблюдал во время молебна. Благовидный, с окладистой седой бородой. Вижу, что не наш, и удивляюсь, откуда такой пожаловал, да еще молебен о моем здравии служит.

Матушка поняла, что муж в ясном сознании и задумалась, наклонив голову.

- Да, полно тебе матушка тайну из ничего делать. Говори, кто это был. Меня после случившегося ничем не удивишь.

Матушка внимательно посмотрела на мужа, отметив, что он возвращается к жизни прямо на глазах, и спросила серьезно:

- Ты говоришь, что он был с седой бородой?

- Ну, да. Вот с такой…, - изобразил руками отец Михаил, округлив для убедительности глаза.

- Миша, послушай, что я тебе скажу, - обратилась к мужу матушка. – Когда ты, извини, при смерти был, врачи посоветовали нам прощаться с тобой. Дети стоят, плачут, а я смириться с этим никак не могу и все к Господу за помощью обращаюсь. И вспомнился мне вдруг по милости Божьей святой Иоанн, Чудотворец Кронштадтский. Как раньше люди обращались к нему за исцелением, письма писали и при жизни его, и после…. А он исцелял всех с верою обращавшихся к нему и даже иноверцев. И подумала я, как же он не исцелит тебя, как не походатайствует перед Господом, Его угодниче. Ты уже лежал без движения и не дышал будто, а я Андрея за руку схватила и скорей в церковь, к святому Иоанну. По дороге просьбу свою на блокнотном листке записала и велела Андрею за икону святого вложить. А когда в госпиталь вернулись, то узнали, что ты ожил. И сразу же владыка с отцом Николаем на молебен приехали, принеся с собой, не иначе как по Божьему промыслу, часть ризы Чудотворца Кронштадтского, которая на тебе весь молебен и пролежала.

Отец Михаил сидел на кровати, облокотившись на подушку, и внимательно слушал свою матушку. Он вспомнил икону святого Иоанна, что была в алтаре его храма, и Чудотворец предстал пред ним как живой. Он узнал его благородный лик, пронзительные голубые глаза, вьющуюся пышную бороду и произнес, глядя перед собой:

- Господи, как рядом Ты с нами…. Не оставляешь нас… и прославляешь своих верных угодников.

- Батюшка! – ахнула, догадавшись, матушка, прикрыв рот рукой. - Не уж то сам отче Иоанне к тебе пожаловал?

- Он! Он! Матушка! По молитвам твоим! – соединил руки перед собой отец Михаил, потянув за собой трубки от капельниц.

Одна капельница опрокинулась и упала на пол.

В палату вбежали сестры и врач, с удивлением смотря на необычного пациента.  

Отец Михаил, освободившись с помощью сестры от иголок и трубок, обвивших его руки, прошелся по палате, потирая запястья, и сказал с ударением на первое слово:

- Настоящее, ведь, чудо, матушка!

В это время в ординаторской сидели врачи, поставившие ему смертельный диагноз, пили чай и разговаривали вполголоса. Пожилой профессор в очках с тонкой, еле заметной оправой, держа в руке чашку с чаем, продолжал разговор:

- Такого в моей практике еще не было…. Чтобы так со смертного одра подняться.

Его коллега, тоже в возрасте, заметил:

- Самое интересное, профессор, что ему по нашим единодушным прогнозам до вечера не дожить было, а он, смотрите, через час - другой по палате ходит!

- Да его можно было бы хоть сегодня выписать! - включился в разговор молодой врач.

- Ну, уж этого мы не допустим, а то сестры над нами смеяться будут, - улыбнулся профессор. – Подержим его с недельку, понаблюдаем.

- Но, господа, это ведь явное чудо, мы должны констатировать, что медицина была бессильна…, - включился в беседу заведующий отделением.

- Я не верю в чудеса, - сказал профессор, сняв очки и рассматривая их на свет. – Чего только в жизни не бывает… Запишем этот случай как редкое исключение из правил.